Склонность человека к самопознанию видится мне самым прекрасным его качествам. Ничто так не восхищает, как жажда самопознания, неутолимая жажда открытий. Однако же, когда к самопознанию прибавляется любовь к самосовершенствованию - со стопроцентной уверенностью можно утверждать, что я буду восхищен и покорен.
Отчасти, это изыски воспитания и, задолго до моего согласия, сделанный выбор касательно карьеры. Слишком мало вариантов для отступления. Пришлось взбираться вверх. Мой брат часто упрекал меня, что я пошел в политику из-за своего тщеславия. Однако это не так. Не тщеславие заставляет меня анализировать и развиваться. Единожды попробовав стать лучше, чем я есть - я уже едва ли смогу остановиться.
Отчасти, наблюдения за окружающими меня людьми. Я совершенно обескуражен стремлением развиваться доктора Уотсона, которое он проявляет по поводу и без. И бесповоротно огорчен нежеланием брата развиваться. В моей голове абсолютно не укладываются два неоспоримых факта: гениальность и тупость. Гениальность в работе, которой я восхищен, сменяется обычной человеческой тупостью вне ее, как если бы брат мой был шизофреником с расщеплением личности. Но у него нет F44.8 и это лишает меня очевидного объяснения, которым так любят его клеймить окружающие. Доктор Уотсон заслуживает отдельного разбора, поскольку случай у него достаточно любопытный для анализа, но несколько не уместный в данном ключе.
В какой-то мере я всерьез огорчен тем, что мой брат уступает остальным. Поскольку всю его жизнь на него сыпались исключительно приятные комментарии, то сейчас это капризный ребенок с жаждой всеобщего внимания и восхищения. Да, по его правилам, но никак иначе. И вот ведь незадача: мне неприятно восхищаться его гениальным умом, зная, что во всем остальном он посредственность.
Воспоминания, то на чем базируется самопознание, все еще живые и яркие. Я по нотам могу воспроизвести каким открытым, живым и эмоциональным был мой брат. Ему не нравились люди, но он понимал их необходимость, ибо без них ему невероятно не хватало пищи для ума. Тогда он заводил искрометные беседы, чинно изображая воспитанного юношу, но все равно был похож на чертика из табакерки. Все это чудесным образом истлело, разумеется отчасти и по моей вине.
Весь этот комплекс заставляет меня усомниться в том, кто же мне нравится и кто мне дорог - гениальный детектив, который запечатан во льду абстрагирования, или открытый, эмоционально раскрепощенный, чувствующий младший брат?